Ричардас Лапайтис: Азербайджан. Карабах. Каждая спасённая жизнь дарит веру в человечность

Наш сегодняшний собеседник – литовский военный журналист Ричардас Лапайтис. Этот человек освещал трагедию в Ходжалы, прорывал информационную блокаду Азербайджана, пытаясь донести правду о чудовищных событиях до всего мира. Он не простой журналист – он воин, борец за честность, справедливость и беспристрастность. Истина для него – на первом месте.

Мы разговариваем о нём самом, об Азербайджане, истории, чувствах и, конечно, о документальном фильме «Бесконечный коридор», созданном на основе воспоминаний выживших в те страшные для Азербайджана дни. Картина была снята в 2014 году.

Здравствуйте, Ричардас! Наш проект – о мирной стране, о людях, которые проживают в ней в дружбе и согласии. Но война – это часть истории, и мы не можем не вспомнить о ней. Вам было чуть больше 20 лет, когда вы поехали в самое пекло. Как Вы оказались в Азербайджане в разгар боевых действий? Что заставило вас поехать туда?

Здравствуйте! Этот вопрос – довольно сложный для меня. В 1992 году, в конце февраля, я не собирался ехать в Нагорный Карабах. Точнее, я собирался ехать в Азербайджан, но не в Нагорный Карабах.

До поездки в Азербайджан я много путешествовал: ездил по всей Сибири, Дальнему Востоку, Северному Уралу, Забайкалью, Украине, Молдове. Объездил практически весь Советский Союз. В том числе был в Ереване – туда я прибыл на велосипеде и хотел прямо через Нагорный Карабах отправиться в Азербайджан. Из Азербайджана – на пароме в Среднюю Азию, а там – до Алма-Аты. Но в Ереване мне объяснили, что это опасно. Что азербайджанцы могут даже убить. И я отказался от этой поездки.

Спустя 2 года я решил продолжить своё путешествие уже на поезде. Думал, что проведу в Баку 5 дней, затем отправлюсь в Среднюю Азию, а оттуда – в Китай. Оказалось, я выбрал для путешествия очень тяжёлое время в истории Азербайджана. Когда поезд уже подходил к Баку, один азербайджанец, офицер, который ехал со мной в вагоне, предложил мне помощь. Говорит: «Если хочешь, я тебя могу проводить до гостиницы». Но я подумал: «Зачем мне это, сам как-нибудь доберусь». Зря отказался…

На выходе из поезда заметил: в районе железнодорожного вокзала очень много встревоженных людей. Все с сумками. Я не осознавал до конца, какое количество азербайджанцев было изгнано из Армении в 1988–1989 гг. Более 270 тысяч! Это огромная цифра. Я приехал на фоне карабахской войны.

Мне не очень везло в тот день. В районе вокзала был подземный переход. Там ко мне прицепились местные парни, отобрали одну сумку с вещами. Еле убежал от них. Когда вышел из подземного перехода, меня встретили азербайджанские полицейские. Спросили, что случилось, почему я такой встревоженный, предложили помощь. Я снова отказался. Подумал ещё: «Какой неудачный приезд в страну», – и стал искать укромное место, где можно посидеть, собраться с мыслями. По дороге спрашивал у прохожих, где мечеть. Мне рассказали про мечеть Тезепир, и я отправился туда. Когда вошёл во двор, ко мне подошёл священник, как я называю его по-литовски. Он сказал, что у них будет молитва, – если я не мусульманин, то мне нужно на время выйти, а вернуться после неё. На выходе я увидел двух парней. Одному из них было лет 17. Ребята подошли ко мне и спросили, откуда я, где остановился. Ответил честно: пока нигде. Один из ребят – его звали Шахин – предложил мне остаться у него.

С той минуты началось моё знакомство с Азербайджаном, с Баку.

Почему я это рассказываю? Именно знакомство с этим пареньком предопределило мою поездку в Карабах.

Шахин жил в простом домике на улице Дмитрова, двор 38. Он приехал из Нахчивана, из города Ордубад, чтобы продолжить здесь учёбу. Занимался живописью. Мой новый знакомый показал место, где я буду спать. Рядом с кроватью стояла картина с изображением Иисуса Христа. Это показалось мне странным. Как это так – мусульманский парень нарисовал Иисуса Христа, в которого верю я? Сначала я не решился спросить. Ладно, думаю, переночую здесь.

В день приезда мне показалось, что город жил тяжёлой жизнью. Поэтому я решил: пробуду здесь три дня – и хватит.
Утром Шахин сделал мне чай. Завязалась беседа, и я спросил его, почему он нарисовал Иисуса. Тогда Шахин рассказал мне свою грустную историю. Он жил здесь со старшим братом Рагимом – ребята приехали в Баку вдвоём, чтобы продолжить учёбу. Во время январских событий советские войска вошли в город, началась стрельба, среди жертв были мирные жители. Его брат ночью встал и ушёл, ничего не сказав Шахину.

Шахин не ожидал, что брат может уйти, ведь тот болел. Но парень не вернулся ни на следующий день, ни через три дня. Шахин с друзьями искал его, обходил больницы, морги, но брата нигде не было. Только на четвёртый день позвонили из одной больницы и сказали, что привезли труп Рагима. Шахин был уверен до последней минуты: брат просто ранен или потерял память, но он жив. В то время было убито много народу: стариков, детей, женщин… Было страшно. Можете представить, в каком состоянии я увидел Шахина. А потом к нему во сне пришёл Иисус Христос и сказал, что очень важно простить чужим и себе, чтобы не носить ненависть в душе. Простить, чтобы это кончилось.

После его рассказа я счёл неправильным уезжать сразу, провёл с Шахином ещё несколько дней. Но мне не удалось посмотреть город. Я проводил всё время с моим новым другом. Думал, как его отблагодарить, что сделать для него. В итоге решил поступить, как его брат Рагим. Встал ночью, написал письмо, что ради него, ради его брата, ради всей его страны я уезжаю в Карабах.

Около четырёх часов утра я уже был на вокзале. Выяснилось, что в Агдам поезда не идут, – можно уехать только в Евлах или Барду. Так я и поступил.

Что Вы чувствовали, оказавшись на азербайджанской земле, охваченной войной?

Мне очень тяжело ответить, что я чувствовал в зоне боевых действий. Если бы я поехал в более спокойное место на территории Нагорного Карабаха или Нижнего Карабаха, охваченного войной, то, может быть, долго не разобрался, кто прав, кто виноват. Но моя самая первая поездка совпала с Ходжалинской трагедией. Я могу сказать с уверенностью, что даже азербайджанцы, которые оказались в пылу войны и огня, не сразу понимали, почему их убивают, откуда такая ненависть, почему расправляются с женщинами, детьми, стариками. В то время мы ещё были людьми советского мышления. Считали, что все народы дружат между собой, что Советский Союз нас защитит.

Какие чувства могли быть у меня? Чувство несправедливости. Почему несправедливость? Потому что тогда, как и сейчас, во время второй карабахской войны, мир смотрел на это скорее через глаза Еревана, Армении. Азербайджанцы были на втором плане. Их убивали, и о них же меньше всего говорили. Потом оказалось, что Азербайджан находится в очень тяжёлом состоянии в плане передачи информации на Запад.

Когда я оказался в городе Агдам в 1992 году в конце февраля – начале марта, у Агдамской мечети я увидел матерей, которые ждали своих убитых близких, – их привозили туда десятками, изуродованных, жестоко убитых. Эти матери попросили меня, чтобы, вернувшись на свою Родину, я написал хотя бы несколько слов правды о том, что здесь происходит. Именно эта просьба азербайджанских матерей, которые ждали хоть какой-то вести из Ходжалы, хоть какой-то информации о близких, изменила мой путь. Я дал им слово, что напишу. Поэтому я не поехал в Среднюю Азию, а вернулся в Вильнюс на поезде, чтобы рассказать правду о том, что видел в Ходжалы. И стал первым, кто сделал это в Литве.

Когда пришла идея снять фильм про те события? Почему он называется «Бесконечный коридор», что означает название?

Документальный фильм «Бесконечный коридор» – это не моя идея. Главные режиссёры фильма – литовцы Александрас Брокас и Миндаугас Урбановичус. Над ним работали более 12 стран. Это огромный проект. Я в этом фильме – только главный герой.

Тема ходжалинского геноцида очень серьёзная, тяжёлая. Почему Брокас Александрас выбрал эту тему, наверное, лучше бы рассказал он сам. Ему пришлось много потрудиться, чтобы узнать всю историю первой карабахской войны, вообще всего Карабаха, понять, почему он стал самой горячей точкой мира. Почему между дружно жившими какое-то время народами началась война, вражда, которая переросла в такие ужасные трагедии, как Ходжалы, Карадаглы и другие.
Сам Александрас Брокас рассказывал: на расспросы про Ходжалы и Карабах во время работы над фильмом люди время от времени отвечали, что здесь был ещё какой-то литовец, – приезжал, работал.

Брокас сначала не обращал внимание. Но, когда несколько человек упомянули имя Ричардаса Лапайтиса, он поинтересовался, что это за человек. Позвонил мне, но не сказал, что я буду сниматься в фильме. Спросил, могу ли я помочь им как консультант. Я согласился. До этого я не был в Азербайджане около 10 лет. Может быть, именно это и склонило чашу весов в пользу приезда. Мне захотелось посмотреть, как выглядит Азербайджан спустя столько лет. Я же практически два года, вплоть до подписания режима о прекращении огня, жил в Азербайджане, был специальным корреспондентом газеты «Республика». Мечтал встретиться с кем-то из прошлой жизни. Ведь я полностью потерял связь и с Шахином. У меня самого было много вопросов.

Таким образом, спустя 10 лет после подписания мирного договора 1994 года я оказался в Азербайджане.
Брокас заинтересовался моей историей, судьбой. Он сделал меня главным героем этого документального фильма, вокруг которого крутились практически все события. Правда, ни одному человеку, включая меня, согласие сниматься в этом фильме не далось легко. Потому что страшные воспоминания убивают.

Представьте, человек, который был в плену, должен рассказать об этом открыто, на камеру. Или – журналист, который видел зверства, кровь, убийства, сам рисковал жизнью, должен вспомнить всё это и воспроизвести 10–15 раз. Это отнимало силы. После съёмок, когда возвращался в Литву, не хотелось никого видеть. Я очень уставал психологически. Это был адский труд.
Название «Бесконечный коридор», конечно, связано с Ходжалы. Вы знаете, что армяне всегда утверждали: перед штурмом Ходжалы был оставлен свободный коридор для выхода мирных жителей. Увы, это оказалось неправдой. Практически никто не знал о таком коридоре.

Штурм начался около 11 вечера и продолжался до 7 утра. Скажу одно: перейдя реку Каркарчай, люди сразу же попали в засаду. Очень многих убили у села Нахичеваник, у крепости Аскера. И даже на подходе к Агдаму люди погибали. То есть это слово – «коридор» – не просто название фильма.

А «бесконечный» он потому, что в этом коридоре оказались мы все: и палачи мирных жителей, и жертвы, погибшие при этой чудовищной атаке, и те, кто выжил в плену, и журналисты, которые снимали все эти ужасы. Из этого коридора никто так и не вышел. Время идёт, а мы так и живём с этими воспоминаниями, чувствами. Даже те, кто убивал мирных жителей. Они с этим тоже живут. И от этого никуда не деться. Вот почему такое название.

Даже сейчас, когда прошла 44-дневная война, нельзя сказать, что коридор закрылся. То тут, то там слышишь: у армянских националистов есть какие-то идеи, что всё это можно вернуть. Что ещё что-то можно сделать. Этот коридор остаётся бесконечным, потому что неизвестности до сих пор много. Подумайте: даже поехать в Ходжалы и возложить цветы погибшим не так легко. Коридор закрылся бы, если бы в эту войну не вмешался большой сосед, Россия, и Азербайджан отошёл бы до Ханкенди. Тогда на территории, освобождённой азербайджанской армией, воцарился бы мир. А пока этого нет. То миротворцы мутят воду, то сами армяне, то армянские политики. Для любого простого народа это несчастье. Но есть люди, которые наживаются на этой войне. Поэтому у фильма такое название – «Бесконечный коридор».

Где состоялась премьера фильма? Как на него отреагировала литовская и мировая общественность? Лента затрагивает слишком больную тему, естественно, что её не обошли вниманием и армянские источники, получали ли Вы от них обратную связь?

Мировая премьера документального фильма «Бесконечный Коридор» состоялась в Лондоне, где собрались звёзды Голливуда, известные режиссёры. Лента была очень хорошо воспринята, потому что этот фильм особенный. Александрасу Брокасу удалось снять показания не только бывших военнопленных, журналистов, но и самих архитекторов штурма Ходжалы – Тадевосяна, Шахназаряна, – которые сами рассказали, как готовились, как всё происходило. И ещё съёмочной группе, думаю, впервые удалось задокументировать факт причастности 366-го полка России. Ведь говорить об этом – одно, а доказать – другое. Даже есть сведения, что российские солдаты тоже там погибали.

Одна из премьер была и в Вильнюсе, на 18-м кинофестивале весны, в котором я сам участвовал. Кстати, на эту премьеру приезжал и Георгий Ванян – известный армянский миротворец, который участвовал в съёмках фильма. Это, наверное, единственный армянин, который и сейчас, во время второй карабахской войны, осуждал Пашиняна, осуждал все бывшие правительства, которые столько лет шли к этой пропасти, не искали мирное решение, просто отмахивались, извините за это слово. Он выступал за решение карабахского конфликта мирным путём, за возвращение всего Нагорного Карабаха, не только пяти районов. Там была и известная российская журналистка – Виктория Ивлева.

Как отреагирует публика, скажем, в Вильнюсе, для меня было тоже очень интересно. Зал был полный. И, когда фильм кончился, в зале воцарилась тишина. А потом все люди встали и аплодировали. Некоторые подходили, обнимали. Некоторые плакали. Для многих это было настоящим шоком.

Режиссёр документального фильма «Бесконечный коридор» Александрас Брокас участвовал во многих международных кинофестивалях. По последним данным, фильм посмотрело около полумиллиарда жителей планеты в более 100 странах мира. Его воспринимали очень глубоко, душевно, откликались на чужую боль.

Именно после страшных событий в Ходжалы я впервые столкнулся с информационной блокадой. Как и любой простой гражданин, я раньше думал, что то, что ты читаешь в газете, видишь по телевидению, – чистая правда. Но после Ходжалы некоторые страны писали, что там ничего не было, никаких убийств. Многие страны вообще молчали. В той же России говорили, что там ничего не случилось. Когда я это понял, то подумал о том, что я могу сделать. Что такое один человек? Капля дождя в большой пустыне. Но даже если я буду этой маленькой каплей дождя, всё равно постараюсь быть честным. Постараюсь быть опорой. Там, где есть несправедливость, будет и другая сторона, другая информация. Военная журналистика, наверное, в этом и заключается. Ты становишься человеком правды и справедливости. Если человек едет на войну, рискуя жизнью, хочется, чтобы справедливость восторжествовала. Поэтому, именно начиная с Ходжалы, я решил стать журналистом.

В 90-х годах ещё не все редакции понимали, что такое военная журналистика. В самом Азербайджане – тоже. Для многих это была неизвестность. Представьте: я еду на войну. Мне заплатят командировочные. Гонорар такой же, как если бы я пошёл в любое кафе в центре Вильнюса и спросил у человека, как у него дела. А ты уезжаешь на войну, практически прощаясь навсегда с близкими. Если стреляют, мы где-то рядом. Если взрыв, мы тоже прячемся вместе с солдатами. Если минные поля, мы тоже их проходим. Если ракетная атака, мы тоже бежим в подвалы вместе с местными жителями.

Поэтому кадры того времени такие особенные. Мы всё это видели близко. Не так, как сейчас. Многие военные эксперты сидят за экраном компьютера и говорят что попало. А мы проходили настоящий ад. За два года, которые я провёл в командировках в Нагорном Карабахе, – а я был там иногда больше недели – я ни разу не разделся, ложась спать. Представьте себе, где мы кушали, где доставали воду, как жили. Не говоря уже о том, что каждая поездка в Нагорный Карабах могла быть последней. А почему мы это делали? Потому что там были люди ещё слабее нас: дети, женщины, которых убивали. Ради них мы рисковали.

Даже на войне есть место человечности, состраданию, любви. Можете вспомнить несколько ярких моментов?

Конечно, даже на войне было много человечности. Я часто об этом говорю. Люди бежали из Кельбаджара, из Физули, из Губадлы, Лачинского района, того же Ходжалы, Агдама, взяв только необходимые вещи. У них не было практически ничего. И где они оказались? Нет, не где-то в раю, не в особенных местах, где их ждали. Будем бедными, но честными, как говорят. Они жили на дорогах. Часто приходилось заходить в такие временные лагеря. И самое удивительное, что я заметил: азербайджанские беженцы сначала, конечно, высказывают недовольство, жалуются на трудности, а потом сразу спрашивают: «А ты что-то кушал?» Видят, что журналист молчит, стоит, склонив голову. Конечно, ничего не кушал. Тогда они где-то на костре заваривают чай. Кто-то принесёт помидор, кто-то хлеб, ещё что-то – и кормят тебя. Иногда было так: они смотрят, как ты ешь, потому что ты голодный как волк, и говорят: «Извини, что так. Вот если бы в мирное время ты к нам попал, мы бы тебя не так кормили».

Ещё один яркий момент был в самом Баку. Командировочные были очень маленькими. Так как я находился в Карабахе длительное время, деньги у меня всегда кончались. Был случай: возвращаюсь с фронта весь грязный, с рваным рюкзаком и плащом, сапоги еле держатся на ногах от того, что я ходил по камням и грязи. И конечно, с последними монетами в кармане. Захожу в обычную чайхану, стою в очереди. Очень простая кафешка, люди курят. Стою, считаю свои копейки и думаю, что у меня получится купить поесть. Когда уже подходит моя очередь, понимаю, что не хватит средств. Прошу дать мне чая и кусочек хлеба. Взяли мои монеты, подошёл человек, поставил на мой стол стакан чая и маленькую тарелку с кусочком хлеба. Я сижу, смотрю на это, думаю: сейчас буду наслаждаться каждым кусочком хлеба и медленно пить горячий чай.

Вдруг идёт ко мне мужчина среднего возраста и несёт полный поднос разной пищи. Подошёл, кладёт всё это на столик рядом с чаем и хлебом и говорит, что это мне. Я поднимаю голову, говорю, мол, извините, почему вы это делаете? Я не смогу вам заплатить за это. А он говорит: «Ты нормально покушай сейчас». Я спросил его имя, но он ответил, что не скажет. Потому что у доброты нет имени. Он, кстати, ничего про меня не знал. Этот человек сказал мне: «Придёт однажды время, у тебя будут деньги, другая жизнь. И ты однажды, неважно где, на улице, увидишь такого человека, который нуждается, ты ему помоги. Если ты это сделаешь, то это всё, чего я от тебя хочу». И ушёл. Вот мои яркие воспоминания.

Ещё коротко хочу сказать. Был в одной из командировок в Нагорном Карабахе. Тогда погибло очень много мирных жителей. И там был один азербайджанский артиллерист, доброволец пожилого возраста. Когда он стрелял, был грустным. Я спросил, почему он грустный. А он мне ответил, что настоящий солдат воюет лицом к лицу. А я, говорит, стреляю и не знаю, может, в мирный дом попал, может, там женщина или ребёнок погибли. Вот этого я не хочу, и поэтому я грустный.

Такие случаи дарят небесные крылья. Если ты учишься на них и делаешь выводы, ты становишься другим и уже никогда не будешь тем человеком, которым был вчера.

Расскажите немного о себе. Где вы родились, жили, учились, работали?

Я родился 26 июля 1968 года в простой семье. Мой отец в юности был артистом цирка – акробатом. Вырос я в Лаздийском районе близ польской границы, далеко от больших городов. Когда учился в 4-м классе, мои родители развелись, и я видел отца очень редко. Всегда скучал по нему. Помню, как у нас случился пожар. Всё, что было в доме, сгорело. Вот такие воспоминания о детстве. Окончил Алитусский техникум, мечтал стать учителем. Но после учёбы меня отправили служить в советскую армию на два года.

Служба проходила в Москве, я был шифровальщиком. После армии я ещё пробовал поступить в университет. Но этот промежуток был очень тяжёлым в истории Азербайджана, России и Литвы. Потому что система полностью поменялась. Я уехал из советской Литвы, а вернулся в совсем другую страну. Не зря моё поколение называют потерянным. Потому что мы последними служили в армии. Последними узнали, что такое дедовщина, что такое добро и зло.

Когда я не поступил в университет, подумал, что Союз разваливается, что, наверное, появятся границы, будет трудно попасть куда-то. Тогда я встал перед выбором: или продолжаю учиться, или отправляюсь в «большой мир», как я его называл. Выбрал второе. Начались длительные путешествия. Какое-то время я жил с кетами – это такой народ в Сибири. Их осталось всего 200. Меня интересовали их легенды, рассказы, я собрал по ним много материала. Пока я находился там, близкие даже не знали, жив я или нет. Полярный круг вообще был моей мечтой. Я горел, хотел увидеть это всё своими глазами. Я много читал Джека Лондона, жил его рассказами и представлял, что смогу быть таким же, как он. О моих мытарствах на пути к исполнению мечты можно написать отдельную книгу.

После двух войн – в Карабахе и Чечне – работал в литовской прессе, меня принял в свои ряды Союз Журналистов Литвы. Сегодня я президент клуба местных писателей “LAZDIJU MENE”, представитель Международного Фонда «Евразия Пресс» в Литве, волонтёр. Моими университетами стали дороги. Жизнь сама меняла моё мировоззрение.

Я издал несколько книг со своими стихотворениями, хотя меня больше привлекает проза. Работал какое-то время в Ирландии: на стройках, у фермеров, даже садовником. Там меня любили и просили остаться. Потом переехал в Шотландию.
Никогда не прохожу мимо уличного музыканта или бродяги. Всегда что-то да оставляю. Потому что сам никогда не знаю, что готовит мне судьба.

У меня есть сын, которого я безумно люблю. Его зовут Модестас. Вот сейчас путешествуем вместе. Ему уже 11 лет.

Почему решили стать журналистом? Когда поняли, что Ваше призвание – именно военная журналистика?

После Ходжалы я начал помогать людям в информационном плане. Тогда я понял, что даже в журналистике много нечестных людей. Хотел, чтобы был противовес лживой информации, чтобы имена палачей знал весь мир. Журналистика открыла новые дороги: я мог бороться против несправедливости, против нечестных политиков, кланов, тех, кто разжигает войны. Я видел много трудностей в жизни. Часто падал, но вставал. Совершал ошибки. Мой жизненный путь дал мне бесценный опыт. Моё счастье заключается в маленьких вещах. Мой девиз – каждая спасённая жизнь дарит веру в человечность. Мы все люди одной планеты. Одного Бога.

В каких горячих точках Вы побывали?

После войны в Нагорном Карабахе в 1994 году подписали режим прекращения огня. И уже в конце 94-го, ближе к Новому году, началась война в Чечне. Я отправился туда. Так что мне было суждено пережить две войны: карабахскую и чеченскую. Вы знаете, какие это войны. Тут комментарии излишни. Я иногда сам себе говорю, что Бог не только сберёг мою жизнь – он просто вынес меня на руках. В Чечне российские боевики вели меня на расстрел, и я чудом остался жив. В Грозном и во всей Чечне погибло примерно 300 тысяч мирных жителей. Можете представить себе, что такое остаться живым в этом аду.

Что Вас связывает с Азербайджаном?

Очень многое. Когда начались съёмки документального фильма «Бесконечный коридор», я имел возможность посещать прифронтовую зону. Мы приезжали снимать как можно ближе к фронтовой территории, к Ходжалы. Я видел селения, построенные для беженцев. Непосредственно в прифронтовой зоне была совсем другая жизнь, не такая, как в Баку. Мне захотелось узнать её поближе. Ко мне вернулись старые воспоминания. Я хотел несколько лет работать волонтёром и просто посещать беженцев, которые живут в прифронтовой зоне. Бакинский международный фонд «Евразия-пресс» создал для меня такие условия. После окончания съёмок фильма в 2014 году я периодически возвращался в Азербайджан, чтобы ездить в прифронтовую зону и продолжать свою работу военного журналиста: встречаться с беженцами и заполнять пустые страницы истории войны в Нагорном Карабахе. Можно сказать, что с 2014 года я стал очень частым гостем этой страны.

С Азербайджаном меня связывают общечеловеческие ценности: любовь, сострадание, понимание и, конечно, дружба. А также отношения между людьми. Я не был журналистом, который просто зафиксировал события, написал статью и забыл обо всём. Нет. Я поддерживал дружбу с людьми, которые жили в ужасных условиях, потеряли своих родителей, всё, что у них было.

Как, по-вашему, изменился город? В столице очень много современных зданий. Если бы Вы руководили застройкой города, каким бы Вы видели новый образ Баку?

Город преобразился. Я практически не узнал его, когда приехал. Поменялся не только город, но и сами люди. Если в девяностых на иностранного журналиста смотрели с удивлением, то сейчас ты можешь ходить с камерой, фотографировать, и никто не обратит на тебя внимания. Это привычно для всех. Мышление людей сильно изменилось. Здесь чувствуешь себя так же, как в Париже или любой другой столице.

Баку стал красивым, современным, со своими идеями. Чего только стоит Приморский бульвар! Страна шагнула далеко вперёд. Я немного грустил из-за того, что некоторых зданий не стало: их разрушают, возводят новые дома. В любом случае столица Азербайджана стала очень нарядной.

Кстати, изменился не только сам Баку. Я был в Гяндже, Тертере, других городах. Практически везде жизнь восстанавливалась и продолжалась. Я всегда поражался трудолюбию азербайджанцев. Иногда шутил, что, если бы у азербайджанцев были большие деньги, они ничего не делали бы, только строили.

Азербайджанцы возводят очень большие дома. Я однажды спросил: «Разве тебе нужен такой огромный дом?» Мне ответили, что строят не для себя, а для гостей. Если приедет визитёр, ему должно быть удобно. Вот такой интересный подход. Мне как литовцу было сложно понять это.

В каких районах Азербайджана Вы побывали?

Я не могу сказать, что очень много ездил по Азербайджану. Ведь я работаю с фондами и организациями, которые непосредственно связаны с освобождением всех районов Нагорного Карабаха. Я езжу не в самые лучшие места страны, а в самые тяжёлые. Поэтому для меня всё ещё впереди.

Азербайджан пользуется популярностью среди туристов разных стран. Мы бы хотели, чтобы и народы прибалтийских стран приезжали к нам чаще. Что бы Вы порекомендовали посетить им, на что обратить внимание?

Что касается туризма, Азербайджан для прибалтийских стран до конца не открыт. У него большой потенциал. Это древняя история, традиции, прекрасная природа. Для туриста есть всё! Есть, где развлекаться, отдыхать, фотографировать. Многие туристы уже пресытились поездками по странам Европы и начали искать новые направления, один из них как раз Кавказ. Наши туристы пока большее внимание уделяют Грузии, а Азербайджан остаётся жемчужиной, которую только предстоит изучить. Я удивляюсь Азербайджану, здесь столько всего можно найти! Для европейских и прибалтийских туристов важна экологичность, натуральность. Азербайджан сохранил свою первозданную сущность, поэтому у него есть все шансы завоевать внимание туристов любой страны.

Хотели бы Вы жить в Азербайджане? Если да, то где именно и почему?

Конечно, я бы хотел жить в Азербайджане. Где именно? Думаю, скорее в регионе. Хотел бы иметь домик в самом Нагорном Карабахе, чтобы быть на месте, общаться с людьми. Жить там, дышать этим воздухом, видеть и тяжёлые дни, и хорошие. В регионе у меня осталось много друзей, поэтому меня больше тянет туда. Конечно, всегда приятно возвращаться в Баку, хотя это очень большой и шумный город. Но для жизни я бы выбрал место поспокойнее.

В интервью Вы тепло отзываетесь об азербайджанском народе. Расскажите, чем он Вас привлекает, чем жители Азербайджана отличаются от других?

В Азербайджане люди – как большие дети. В лучшем смысле этого слова. Очень любознательные. Ты спрашиваешь у человека что-то на улице, а он может пригласить в гости, показать город. Может дружить с тобой хоть всю жизнь. Есть у азербайджанцев такая особая черта – огромное гостеприимство. Когда азербайджанец помогает тебе, угощает, он делает это от чистого сердца, думает, как лучше это сделать, чтобы ты хорошо себя чувствовал. Я наблюдал подобное по всей стране. А ещё азербайджанцы очень образованный народ, с ними легко общаться.

Есть ли у Вас друзья в Азербайджане? Часто ли Вы общаетесь, встречаетесь?

У меня очень много друзей не только в Азербайджане, но и по всему миру. Я даже думаю, что в каждой стране у меня есть знакомые азербайджанцы. Не говоря уже о самой Прибалтике, Литве. Я общаюсь с ними семьями, мы проводим отпуск вместе. Этот народ достоин уважения. Где бы ни жили азербайджанцы, они несут особую ответственность перед своей Родиной, чтобы не опозорить её. Иногда я шучу, что азербайджанцы в Литве проявляют больший патриотизм, чем сами литовцы. Я до бесконечности люблю, обожаю азербайджанский народ за простоту, доброту, душевность, за мировоззрение, за мирный подход ко всем проблемам.

Очень сожалею, что из-за пандемии не смог приехать во время второй карабахской войны. Этот период моей жизни был для меня самым тяжёлым. Я впервые понял, как трудно следить за военными событиями издалека, сидя за экраном компьютера. Было очень тяжело. Эти 44 дня я провёл с мыслями о том, как мне помочь азербайджанскому народу, азербайджанскому солдату. Удивительно, что очень много людей начали изучать мои посты на «Фейсбуке», прислушиваться к моим словам. Казалось, что мы дышим одним воздухом, грустим и радуемся вместе. Сейчас я как журналист жду ослабления ограничений, чтобы поехать в Азербайджан, продолжить свою деятельность, осуществить проекты, связанные с Нагорным Карабахом. И, конечно, я жду дня, когда смогу приехать и обнять своих азербайджанских друзей. Для меня это очень важно.

Каких 5 известных выходцев из Азербайджана Вы знаете?

Конечно, первым будет Гейдар Алиев – советский, азербайджанский государственный партийный политический деятель, общенациональный лидер Азербайджана, президент. В 1993 году мне посчастливилось лично встретиться с ним, когда он был ещё руководителем Нахчиванской автономной республики. Я тогда брал у него интервью. Эта личность заслуживает уважения не только в Азербайджане, но и во всём мире.

Мамед Эмин Расулзаде – основатель Азербайджанской республики. Писатель, политический деятель, человек, который прошёл такой тяжёлый путь, что умом не понять. Низкий поклон таким личностям, как Расулзаде.
Вагиф Мустафазаде – джазовый композитор, пианист, заслуженный артист Азербайджана.

Гаджи Зейналабдин Тагиев, певец Рашид Бейбутов, Лютфи Заде или оперный и эстрадный певец Муслим Магомаев. Эти люди создавали не только культуру Азербайджана, но и мировое наследие: как культурное, так и политическое. Азербайджан – особенная страна, которая известна своими личностями на весь мир. Может, поэтому весь мир смотрит на Азербайджан с восхищением и уважением.

Расскажите про Вашу встречу с президентом Гейдаром Алиевым. Как она прошла, что можете про неё дополнить?

В 1993 году о Нахчиванской автономной республике было известно немного, она оказалась в полной блокаде, в том числе, информационной. Как-то народный фронт не очень хотел, чтобы журналисты приезжали в Нахчиванскую республику. В 1993 году я пришёл в редакцию газеты «Республика», мне предложили поездку в Нахчиван. Нужно было съездить и встретиться с лидером Гейдаром Алиевым, который дал бы правдивую информацию о ситуации. Нас интересовала его личность, его жизнь в целом. Конечно, я командировку получил, но редактор не был уверен, что я туда попаду.
Не пускали не только меня, но и журналистов других иностранных агентств. Я упрямый человек, в то время как другие остались в Баку или стали возвращаться домой, думал, как попасть на место через Иран или Турцию. И пока размышлял, подошёл один человек и говорит, что может помочь встретиться с Гейдаром Алиевым. Его звали Ильхан Нуриев. Он поспособствовал тому, что я попал в Нахчиван. Без билета. Еле нашли место в самолёте.

Нахчиван меня удивил. Везде порядок, чистота, красота. На следующий день по прилёту я встретился с Гейдаром Алиевым. Удивило ещё то, что не надо было записываться, договариваться. Он узнал, что человек из Литвы ради него проделал такой путь, и согласился на беседу.

Мне было 23 года, неопытный журналист и это интервью стало вызовом для меня. Никогда не забуду, как я захожу в кабинет, там много народа, Алиев встал, поздоровался, рассказал про свою жизнь, чем занимается, за что переживает. На его столе лежала газета, а на первой странице была моя статья. «Посмотрите, как иностранный журналист пишет! Как человек видит всю ситуацию», – сказал Гейдар Алиевич, указывая на заголовок материала – «Можно победить армию, но не народ».

После интервью он мне сказал: «Так как ты мой гость, скажи, что тебе нужно, я помогу». Я хотел посетить Ордубад и Садарак, в Ордубаде жил мой друг, а в Садараке, у меня были сведения, что армянские войска применили химическое оружие, я хотел узнать подробнее. Гейдар Алиевич дал свою машину и водителя. Вот такое внимание.
В Садараке меня переодели в военную форму, чтобы не было подозрений, что я журналист. Иначе могли и убить армянские снайперы. Поездка оказалась очень ценной. Интервью с Гейдаром Алиевым вышло в нашей республиканской газете, имело большой успех. Я рад, что мне удалось встретиться с этим удивительным человеком, который принял меня в такое непростое для страны время.

Что бы Вы пожелали народу Азербайджана?

Недавно была война. Она длилась 44 дня, но потери были колоссальными. Так много молодых людей ушли из жизни. Почему я говорю об этом, прежде чем пожелать что-то Азербайджану? Потому что эти 44 дня изменили страну. 30 лет Азербайджан жил только обещаниями о мирных переговорах. Практически никто не помог Азербайджану решить проблему мирным путём, вернуть все оккупированные территории региона. И вот эта война сплотила азербайджанский народ как никогда. Люди наконец-то поняли: если весь народ сплочён, можно сделать очень много. Война была неизбежна.
Агдам, Физули, Джабраил, Кельбаджар, Кубатлы, Зангелан практически превратились в руины, минные поля. Было уничтожено всё, что можно уничтожить: кладбища, мечети, археологические памятники. Это варварство, которое увидели мирные жители, не передать. Трудности второй карабахской войны сплотили азербайджанский народ как никогда. Президент Азербайджана и простой человек стали родными друг другу.

Поэтому я хочу от всего сердца пожелать, чтобы азербайджанский народ таким и остался. Чтобы ничто не отобрало у них сплочённость, веру в то, что земля освобождена, что они туда вернутся, что страна будет процветать. Просто нужно время.
Всему азербайджанскому народу желаю понимания, любви. Желаю оставаться такими же человечными. Чтобы все трудности однажды стали только воспоминаниями, чтобы всё самое красивое было впереди. У каждого отдельного азербайджанца есть мечта – пусть она станет реальностью. Такие простые у меня человеческие пожелания.

Скажите пару слов о нашем проекте. Вы уже изучили его, поняли, что он о стране, людях, туризме. Чем бы Вы могли его дополнить, какие будут к нему замечания и пожелания?

Ваш проект не сразу понял и осознал до конца. Он своевременный, положительный, многонациональный, у него большое будущее. У вас интересный подход, оригинальная точка зрения на всё. Мне будет приятно с вами сотрудничать, привлекать других людей. Если в будущем туризм между Прибалтикой и Азербайджаном будет развиваться, то это только на руку обоим регионам. Путешествия – они для души, для расширения кругозора, для изменения мировоззрения.

Было бы здорово, если бы Вы стали представителем нашего проекта в странах Балтии. Как вы на это смотрите?

Положительно смотрю. Можно обсудить, мне это интересно!

Автор: Кулешова Ангелина

Мнение интервьюируемого может не совпадать с позицией редакции.